«Афганистан возобновит экспорт терроризма и нестабильности в соседние регионы», — постулировал в эксклюзивном интервью Никита Мендкович, глава Евразийского аналитического клуба, эксперт по странам Центральной Азии. В качестве внешнего фактора влияния на обстановку в Центральной Азии эксперт ссылается на позицию президента США Джозефа Байдена, который открыто говорил о необходимости смены режимов в странах СНГ, чтобы оказать давление на Россию и Китай. Большие вопросы вызывает интерес американских НПО к работе с семьями радикалов, вернувшимися из Сирии. Это выглядит как попытка создать собственные боевые отряды из людей, индоктринированных исламистами.
«В Бишкеке открыто говорят о планах прозападной оппозиции попытаться провести весной новую революцию, чтобы сменить власть на подконтрольную Вашингтону», — отмечает Мендкович.
— В чём причины активизации деструктивных сил в Киргизии, кем они представлены в стране?
— Деструктивные риски связаны с двумя факторами. Во-первых, к концу подходит пандемия, а на горных перевалах сходит снег, поэтому растет мобильность экстремистов, в том числе в сопредельном Афганистане. Не секрет, что НАТО и Кабул утрачивают контроль над ситуацией, растут террористические организации ИДУ/ИДТ, ИГ, «Джамаат Ансарулох», «Исламский джихад» (запрещены в России. — Ред.) и многие иные. В их рядах много уроженцев Центральной Азии, которые стремятся перенести войну в свои родные государства. Здесь вероятна и заброска эмиссаров-боевиков с целью создания подпольных террористических ячеек, и рост наркотрафика, который является основой доходов террористических группировок. Фактически уже в ближайшие месяцы Афганистан возобновит экспорт терроризма и нестабильности в соседние регионы, к чему нужно готовиться.
Во-вторых, нестабильность провоцирует американский фактор. Новый президент США Джозеф Байден еще в ходе избирательной кампании открыто говорил о необходимости смены режимов в странах СНГ, чтобы оказать давление на Россию и Китай. В Вашингтоне говорят о планах отказаться от поддержки цветных революций, но — позвольте не поверить на фоне событий в России и Белоруссии.
Между тем отношения Киргизии и США сейчас на нижней точке. Посольство открыто выступало против прихода действующего президента Жапарова к власти, сейчас американские НПО ведут кампанию против его политических инициатив. Опасаются сближения Бишкека и Москвы, планов принятия закона об НПО, которые усилят контроль над иностранными агентами. В Бишкеке открыто говорят о планах прозападной оппозиции попытаться провести весной новую революцию, чтобы сменить власть на подконтрольную Вашингтону.
— Грозит ли эта ситуация соседним странам, с которыми Киргизия имеет общие границы? Какова реакция новой власти на происходящее?
— Безусловно, риски — общие. Например, террористы пытаются проникать в Таджикистан и Узбекистан, а США активно поддерживают радикальную оппозицию в Казахстане. Большие вопросы вызывает интерес американских НПО к работе с семьями радикалов, вернувшимися из Сирии. Это выглядит как попытка создать собственные боевые отряды из людей, индоктринированных исламистами. В Сирии Вашингтон вполне успешно сотрудничал с вооруженными радикалами против официального Дамаска. Возможны попытки повторить это в Центральной Азии.
Наконец Киргизия — потенциальная база для работы против Китая. В республике действует экстремистская Исламская партия Восточного Туркестана (ИПВТ, запрещена в России. — Ред.), ставящая своей целью отделение Синьцзяна от Китая. Напомню, именно она стояла за терактом против посольства КНР несколько лет назад. Каналы приграничной торговли, миграции и контрабанды легко использовать для террористической работы, превращая республику в террористическую базу против восточного соседа.
С какой целью аффилированные с ЕС и США организации подпитывают оппозиционные силы в стране и регионе, с которыми имеют экономические, политические и военные связи? США хотят превратить Центральную Азию в плацдарм против Китая, России и Ирана, причем считают допустимой дестабилизацию региона, ведь общей границы со Штатами нет, а проблемы будут расхлебывать соседние страны. Также Вашингтон не устраивают сотрудничество Бишкека с ШОС, ЕАЭС и ОДКБ, планы усиления контроля над финансируемыми заграницей НПО.
Сейчас Киргизия — удобная база для работы США против остальных стран региона. Через подконтрольные НПО они выстраивают связи с внесистемной оппозицией Казахстана и Узбекистана, китайскими радикалами из ИПВТ, а также используются для управления ситуацией в самой Киргизии.
Напомню, в 2019-м перед столкновениями в Кой-Таше деятели НПО-сектора Равшан Жээнбеков и Адиль Турдукулов встречались с оперативниками ЦРУ Беллом и Гатзинска, где обсуждали объединение американских НПО в единую партию и формирование нового правительства. За этим последовали уличные бои, в которых пострадали более 100 человек, среди организаторов которых были эти активисты.
В антикитайских выступлениях в Солтон-Сары (десятки раненных) неясную роль играли люди из НПО «Айгине», финансируемой США, ранее замеченные в разжигании русофобских настроений под «колониальными» лозунгами.
НПО «Бир дуйно Кыргызстан», которая сейчас громче других выступают против поправок к закону об НПО, проходило по делу о передаче гражданину США Умару Фаруку секретных материалов ГКНБ.
Именно эту бесконтрольную разведывательную и подрывную деятельность НПО в Киргизии стремятся отстоять на Западе.
— По данным аналитического клуба «Пикир», уровень теневой экономики в Киргизской республике составляет 130 млрд сомов или 23,6% к ВВП. Эксперты же считают, что доля теневой экономики составляет от 24 до 43% к ВВП. При этом в республике ликвидирована финансовая полиция. Правительство констатировало, что она не выполняла профильные задачи, а бизнес-сообщество финпол обвиняет в коррумпированности, считает, что ведомство «кошмарит» бизнес. Недоверие к госоргану со стороны правительства — аргумент веский, только каким образом правительство будет контролировать финансово-экономическую сферу?
— Я полагаю, что это, скорее, вопрос политики. Вероятно, эти функции будут перераспределены в пользу ГКНБ, глава которого Камчыбек Ташиев близок действующему президенту. В принципе, это не удивительно, так как финансовый и налоговой контроль — мощный политический инструмент, который власть хочет крепко держать в руках.
Главное, чтобы система финансового контроля была эффективной. Сейчас государство во многом живет в долг, а могло бы существенно пополнить бюджет в борьбе с контрабандой и выводом из тени бизнеса.
Референдум и власть президента
— В Киргизии грядёт еще одно политическое событие. Решением парламента конституционный референдум назначен на 11 апреля. Согласно предлагаемой конституции, будет введен институт Народного курултая (совета) — совещательного и наблюдательного собрания, которое дает рекомендации по направлениям общественного развития. Кроме того, планируется переформатировать институты президента и правительства: президент будет нести ответственность за формирование и работу кабмина, а возглавит кабмин глава президентской администрации. Перемены коснутся и депутатского корпуса, число депутатов будет сокращено со 120 до 90. Как отреагирует пассионарная часть киргизского общества на референдум и на те изменения, на которые он заточен в итоге?
— На мой взгляд, конституционная реформа вторична для избирателей. Речь фактически о расширении полномочий президента. Если он покажет себя эффективным, вызовет доверие всего общества, то вряд ли будет проблемой дать ему достаточную власть.
Выборы января 2021 года показали, что у Жапарова лично и его планов смены формы правления в стране достаточно высокая поддержка в обществе. Другое дело, что революции часто делает столица. В октябре, например, критическую роль сыграли чуйские элиты, а также население Бишкека и окрестностей, которые испытывали наибольшую неприязнь к президенту Жээнбекову.
У Жапарова ситуация лучше, но уровень его поддержки в Бишкеке все еще сильно ниже общенационального. По стране он набрал почти 80% голосов, в Бишкеке — около 50%. Даже в Оше он набрал более 70%, хотя мог встретить недоверие как политик-северянин с Иссык-Куля, сменяющий местного уроженца во главе страны. То есть противники в Чуйском регионе у него есть, и на них может попытать опереться оппозиция.
— Итоги официального визита киргизского президента в Россию оцениваются в целом как плодотворные. Как вы считаете, встречи на высшем уровне как-то повлияют на уровень доверия между странами снизу, антироссийская риторика в соцсетях может измениться в сторону потепления?
— Антироссийская риторика исходит не от власти, а от определенных групп влияния. Основные антироссийские кампании в Киргизии ведет группировка «Кыргызстан против таможенного союза», созданная западными НПО, которая к своими акциям на платной основе привлекает националистов. Она будет существовать, пока США будут вкладывать деньги в подрыв сотрудничества государств Центральной Азии с Россией.
Визит же прошел весьма позитивно. Достигнуты соглашения о сотрудничестве в сфере экономики, обороны, образования. Уровень его содержания один из наибольших за последние годы. Особое внимание привлекает масштабная программа развития русскоязычных школ, чтобы поднять уровень знания русского языка в стране, на что есть огромный запрос у населения.
Очень важны инициативы в сфере экономики: в Киргизии непростая экономическая ситуация после пандемии и революции, и толчок к восстановительному росту экономики востребован как никогда.
Вообще очень важно, чтобы Жапаров смог использовать потенциал сотрудничества с Россией. Одно только членство в ЕАЭС уже дает стране миллиарды долларов ежегодно, но они расходуются неэффективно, а часто выводятся из страны. Необходимо создать условия, чтобы деньги не проходили мимо, а использовались для развития экономики, создания рабочих мест, промышленных предприятий, восстановления инфраструктуры.
Напомню, что в советские времена Киргизия была вполне промышленно развитой республикой, но в 1990-е многие предприятия были уничтожены. Евразийское партнерство — шанс восстановить былые достижения.
